14
Дек
Петр I
Author: kpv
Работу подготовила студентка 4 курса ТюмГМУ, 414 группа, Ваганова Анастасия Евгеньевна
ЖИТЬ, МУЧАЯСЬ, — НЕ ТАК УЖ ПЛОХО
О жизни и кончине Петра Алексеевича Романова,
великого императора России
И коронованные главы такие же смертные…
И. И. Лажечников (Ледяной дом)
Спит море — тигра сон! не верь ему…
В. Тепляков
История может, поистине, быть определена, как славная война со Временем…
Алессандро Мандзони (Обручённые)
Такое впечатление, что из всех царей дома Романовых Петру I посвящена наиболее обширная литература, в том числе, и о его кончине, довольно неожиданной, как для него самого, так и для ближайшего и не очень окружения. Знакомство с этой литературой, однако, во-первых, свидетельствует о том, что авторы дублируют либо друг друга, либо те первоисточники, которые, с оговоркой, можно считать доверительными, а во-вторых, об удручающем минимуме этих первоисточников.
1. Миф о богатырском здоровье
В российской историографии сложилось представление о Петре I, как о русском богатыре. Это импонировало национальной гордости и вписывалось в портрет народного императора. «Народного» в силу его простоты, доступности, склонности окружать себя выходцами из низших слоёв общества, любви к физическому труду и народным забавам, включая «питие». Высокого роста (2 метра 4 см), способный по многу часов с топором в руке трудиться на стапеле или с молотом в кузнице, выдерживавший многочасовые переходы в седле, невзирая на непогоду, и все иные тяготы военной жизни, он мог произвести впечатление физически очень крепкого человека. И хотя в Европе XVIII века средняя продолжительность жизни равнялась, примерно, 34 годам, а Пётр I прожил около 53 лет, что значительно превышает средние данные, считать его здоровье богатырским с точки зрения прочности именно внутренних органов и систем не представляется возможным.
«При огромном росте он был узкогруд и узкоплеч». Сохранившиеся до наших дней его кафтаны с учётом почти трёхвековой усадки соответствуют современному 50-му размеру, т. е. при жизни Петра — 52-му, что позволяло создать иллюзию мужчины широкоплечего и могучего. Но это не более чем уловка портных, желавших потрафить высокопоставленному заказчику. Н. И. Павленко: «…сохранившаяся до нас одежда Петра I показывает, что он действительно выделялся ростом, но не могучим телосложением». Такой тип конституции соответствует астеническому (слабому), что выражается в большей склонности, по сравнению с людьми иного типа телосложения, к простудным заболеваниям, хроническим заболеваниям органов дыхания и пищеварения, сердечнососудистой и нервной систем. Многие авторы утверждают: Пётр не обладал «богатырским здоровьем».
Пётр I. Скульптор Михаил Шемякин
(Петропавловская крепость, Санкт-Петербург)
На фото представлен скульптурный портрет великого императора. Скульптор не погрешил против истины, изобразив Петра высоким, худым (худоба скрадывается камзолом), с маленькой головой и непропорционально длинными руками и ногами.
Историк В. О. Ключевский писал: «Пётр был великан, без малого трёх аршин ростом, целой головой выше любой толпы, среди которой ему приходилось когда-либо стоять… постоянное обращение с топором и молотком… развило его мускульную силу и сноровку. Он мог не только свернуть в трубку серебряную тарелку, но и перерезать ножом кусок сукна на лету… Морской воздух нужен был Петру, как вода рыбе. Этому воздуху вместе с постоянной физической деятельностью он сам приписывал целебное действие на свое здоровье, постоянно колеблемое разными излишествами». Именно занятия физическим трудом с юных лет, в пору «потешных игр» способствовали укреплению и росту мышечной массы тела, выносливости, что, однако, не следует рассматривать как безусловный признак крепости иммунной и других систем организма царя — и это не голословное утверждение…
2. Детские и юношеские годы
К сожалению, современники Петра не оставили нам воспоминаний о состоянии его здоровья в детском и юношеском возрасте. А. С. Пушкин в своей «Истории Петра I» приводит свидетельство современника великого царя, дворянина Петра Никифоровича Крекшина (собрал обширные материалы по истории своей эпохи и написал сочинение о Петре Великом, основанное на бумагах личного императорского архива, к которому он имел доступ, и на устных сообщениях современников), согласно которому «царица, едучи однажды весною в один из монастырей, при переправе через разлившийся ручей испугалась и криками своими разбудила Петра, спавшего у неё на руках», страшно перепугав этим ребёнка.
В возрасте десяти лет Пётр был свидетелем стрелецкого бунта с его безумной жестокостью. В. О. Ключевский: «Пётр… стоял на Красном крыльце Кремля подле матери.., когда стрельцы подхватывали на копья Артамона Матвеева и других его сторонников, [среди которых были и наставники царевича]… майские ужасы 1682 г. неизгладимо врезались в его память». Раиса Слободчикова так рисует эту кровавую картину: «Вопли несчастных смешались с рёвом стрельцов: «Любо! Любо!». Били барабаны, бердышами рубили на части тела бояр. Пётр с братом Иоанном стояли на крыльце и смотрели, как отсекают руки, ноги, кидают на белокаменные плиты, сапогами топчут горячую плоть, танцуют в осклизлой кровавой каше. От ужаса у десятилетнего Петра свело руки, ноги, лицо закаменело, он не мог открыть рта, это был столбняк, его унесли». Почти все его родственники со стороны матери и их приближённые были тогда убиты или сосланы.
Через семь лет, летом 1689 года, командир стрельцов Шакловитый привёл вооружённые отряды в Кремль и на Лубянку с призывом защитить свои интересы и привилегии. Семнадцатилетний Пётр находился в это время в селе Преображенском. Предупреждённый об опасности, он в страхе бросился в конюшню босой, в одной сорочке, вскочил на коня и умчался в лес, а оттуда в Троицкую лавру. Бунт удалось подавить в самом зародыше. Но страх покушений преследовал его всю жизнь. К. Ф. Валишевкий4: «Тот духовный яд, который стрельцы влили в сердце несчастного ребёнка, кажется мне наиболее вероятной причиной (его недугов — В. П.)… Ужас и отчаяние, которые он пережил в детстве, наложили на его характер неизгладимую печать, сделав его склонным к нарушению умственного и физического равновесия под влиянием малейшего удара, инстинктивно отступающим перед опасностью, способным теряться и легко приходить в уныние».
3. Приобщение к алкоголю
Петр I пристрастился к вину в возрасте 16-17 лет под влиянием выходца из Женевы, подполковника русской армии Франца Лефорта, проживавшего в Немецкой слободе Москвы и склонного к пьянству. «Вокруг них сложилась «кумпания» ближайших друзей, также любивших выпить или же подстраивавшихся под вкус молодого царя. Со временем это весёлое общество выпивох оформилось в своеобразную шутовскую организацию «Всепьянейший собор». Н. И. Костомаров: «Пётр (у Лефорта) пил без меры». В. О. Ключевский: «Иногда «кумпания» Петра запиралась дня на три, по словам князя Куракина, «для пьянства, столь великого, что невозможно описать, и многим случалось от того умирать». Уцелевшие от таких побоищ с «Ивашкой Хмельницким» хворали по нескольку дней… Воинские потехи занимали Петра до 24-го года его жизни среди частых попоек с компанией и поездок в Александровскую слободу, в Переяславль и Архангельск».
В 1697 г. 25-летний Пётр в составе Великого посольства под именем урядника Преображенского полка Петра Михайлова увидел, наконец, Западную Европу (Голландия, Англия, Австрия), о которой столь красочно и завораживающе рассказывали ему его друзья из Немецкой слободы. «Журнал царской жизни того периода отмечал: «Были дома и веселились довольно», т. е. пили целый день за полночь… Трудно сказать, что было причиной этого, потребность ли в грязном рассеянии после чёрной работы или непривычка обдумывать свои поступки». В период пребывания Петра в Англии (1698 г) его опекуном был Салисбюрийский епископ Бёрнет. Он отметил постоянное излишнее употребление молодым царём вина. По его наблюдениям, Пётр с большими усилиями старался победить в себе страсть к вину. Но, замечу от себя, одержать над собой такую победу, о чём свидетельствует вся его жизнь, ему не удалось.
У А. С. Пушкина читаем: «27 апреля (1716 г) возвратился с эскадрою (из Кенигсберга — В. П.) в Данциг, а 30-го отъехал к Мекленбургу, попировав на море с Августом (царём Польши)… 27-го июня праздновал у герцога мекленбургского годовщину победы под Полтавой, а 29-го — день своих именин… 27-го июля в годовщину Ангутской морской битвы Пётр пировал со всем флотом… Есть предание, что в день смерти царевича Алексея (26-е июня 1718 г) торжествующий Меншиков увёз Петра в Ораниенбаум и там возобновил оргии страшного 1698 года… 26-го августа Пётр узнал о рождении дочери, царевны Натальи Петровны. Он пировал…». «Он не пропускает ни одного дня, чтобы не напиться», утверждает барон Пёлльниц, рассказывая о пребывании государя в Берлине в 1717 году… Он часто пил не в меру и требовал того же от присутствовавших, имевших честь находиться с ним за столом». Историк М. И. Семевский (вторая половина XIX века) писал: «Ивашка Хмельницкий» с батареями хмельных напитков сокрушали его твёрдость. А воздержание было не в его характере».
Почти до самых последних дней своих, несмотря на хроническое недомогание, Пётр оставался рабом своего пристрастия к алкоголю. «В августе 1724 г он присутствовал при торжестве освящения церкви в Царском Селе. Пиршество, после того, продолжалось несколько дней, выпито было до трёх тысяч бутылок вина. После этого пира государь заболел, и едва только оправился, как уехал в Шлиссельбург и там снова устроил пиршество, празднуя годовщину взятия этой крепости». И так было до конца жизни.
4. Неврологический статус Петра
Уже упоминавшийся мною выше английский епископ Бёрнет считал зависимость Петра от алкоголя одной из причин его неврологических проблем, о которых речь пойдёт ниже. Не он один: современники российского императора, историки в один голос повторяют это вслед за Бёрнетом и независимо от него. «Ещё в далёком 1714 г придворные лекари считали его неизлечимо больным «вследствие несоблюдения диетических правил и неумеренного употребления горячих напитков».
J. F. Nisbet указывает: «Пётр страдал с младенчества нервными приступами». Это единственное сообщение, касающееся здоровья Петра в столь раннем возрасте. Насколько оно достоверно, остаётся только гадать. В то же время, В. О. Ключевский сообщает, что только «…на двадцатом году, у него стала трястись голова и на красивом круглом лице в минуты раздумья или внутреннего волнения появлялись безобразившие его судороги». Судорожное подёргивание лицевых мышц сопровождалось левосторонним сокращением мышц шеи, в результате чего голова при этом заворачивалась влево. Его глаза при этом выпячивались из орбит, приобретали дикое выражение, что пугало современников. Н. И. Костомаров: «Две принцессы курфюрстины, ганноверская София и дочь её, бранденбургская София-Шарлотта, полюбопытствовали видеть государя дикой Московии, ехавшего в Европу; они встретили Петра во владениях герцога цельского… в местечке Конненбурге. После этого свидания оценили его необыкновенный ум и любознательность, но на них неприятно подействовали… беспрестанное трясение головой и нервные гримасы на лице… Бёрнет считал Петра почти помешанным. К этому, вероятно, побуждало английского епископа и то, что голова царя постоянно тряслась, и всё тело было подвержено конвульсивным движениям».
Датский посланник Юст Юль приводит довольно устрашающую зарисовку с натуры, сделанную на торжествах по случаю полтавской победы: «Мы вышли из кареты и увидали, как царь, подъехав к одному простому солдату, несшему шведское знамя, стал безжалостно рубить его обнажённым мечом и осыпать ударами, быть может, за то, что тот шёл не так, как хотел царь. Затем царь остановил свою лошадь, но всё продолжал делать… страшные гримасы, вертел головою, кривил рот, заводил глаза, подёргивал руками и плечами и дрыгал взад и вперёд ногами… Эти конвульсии… находят на него за столом, когда он ест, и если при этом он держит в руках вилку и нож, то тычет ими по направлению к своему лицу, вселяя в присутствующих страх, как бы он не порезал, или не поколол себе лицо». Парижская газета «Ведомости иностранных дел» при описании внешности российского монарха, прибывшего во французскую столицу в 1717 году, отметила: «Он очень часто гримасничает. Привычное его движение — смотреть на свою шпагу, стараясь склонить голову через плечо, при этом отставляя назад ногу. Иногда он ворочает головой, словно желая втянуть её в плечи». Чезаре Ломброзо пишет о Петре: «…был подвержен подёргиваниям лицевых мускулов, ужасно искажавших его лицо». «…бывали случаи, когда этот нервный тик переходил в конвульсивный приступ и приводил к потере сознания».
Довольно часто у государя возникали приступы ярости. Причиной их могли быть неприятные известия, поступки людей, вызвавшие его неудовольствие, неблагоприятные обстоятельства, Иногда приближённые не могли понять природы его ярости. 25 мая (6 июня) 1719 года французский консул Анри де Лави писал министру иностранных дел Дюбуа о необычных «порывах гнева» у царя. Приступы ярости, нередко, сопровождались мучительной головной болью и описанным выше конвульсивным состоянием.
Жестокость была несомненной чертой его личности, дополняющей вместе с приступами ярости его портрет. Общеизвестно, что «во время расследования стрелецкого бунта Пётр принимал самое активное участие в допросах, пытках и казнях подозреваемых», «лично рубил головы осуждённым, был склонен к насилию и физической расправе». Участвовал он и в допросах с применением пыток своего сына Алексея, обвинённого в государственной измене, и Виллима Монса, заподозренного в интимных связях с женой Петра. Н. И. Костомаров: «…кровавые сцены (1682 года — В. П.), без сомнения, положили в эту гениальную, гигантскую натуру зародыш жестокости, свирепости». Его склонность к диким, бесчеловечным «шуткам» нашла отражение в художественной литературе, посвящённой Петру.
Его съедала изнутри неуёмная тяга вечно куда-то нестись, перемещаться, двигаться; даже во время пиров он не в силах был длительно оставаться на одном месте: «часто вскакивал со стула и выбегал в другую комнату, чтобы размяться». Словно навязчивая идея, ему нужно было постоянно что-то менять, придумывать, ломать и строить. Складывается впечатление, что он постоянно находился в возбуждённом состоянии, которое периодически сменялось угнетённостью, и даже депрессией. С. М. Соловьёв: «На душу Петра Алексеевича, рассказывают современники, по временам находила такая чёрная туча, что он запирался и никого не допускал к себе».
В дополнение к вышесказанному: «он не мог жить в комнате с высоким потолком… В Преображенском, где он вырос, он жил в маленьком и стареньком деревянном домишке, не стоившем, по замечанию одного иноземца, и 100 талеров. В Петербурге Пётр построил себе также небольшие дворцы, зимний и летний, с тесными комнатками: царь не может жить в большом доме, замечает этот иноземец». «Сохранившийся до сих пор домик Петра в Петербурге интересен сделанным по требованию царя низким фальшпотолком, подвешенным к высокому настоящему и создающим эффект «уютной шкатулки».
Нервные потрясения, перенесенные им в детстве и юности, серьёзные просчёты в воспитании, а после десяти лет, и полное отсутствие такового, грубая, вульгарная среда, в условиях которой происходило его взросление, раннее приобщение к водке и вину считаются основными причинами тех неврологических расстройств, которые бросались в глаза людям, впервые сталкивающимся с Петром. Обращаю внимание на отрицательное влияние хронического употребления в значительных объёмах алкоголя не только на центральную нервную, но и эндокринную, пищеварительную, сердечнососудистую, мочевыделительную, иммунную системы с повреждением их структуры, а значит и функции.
Скорее же всего, царь страдал врождённой патологией центральной нервной системы, клинически проявившей себя под влиянием перечисленных выше неблагоприятных факторов. «Алексей Михайлович (отец Петра — В. П.), от природы живой, впечатлительный и подвижный, был вспыльчив, легко терял самообладание и давал излишний простор языку и рукам»16. Один из сводных братьев Петра страдал слабоумием; пять из шести сыновей самого Петра умерли в раннем возрасте.
Как следует из представленной выше клинической картины, перед нами композиция нарушений со стороны центральной нервной системы, вызванных сочетанием эндогенных (наследственная предрасположенность) и экзогенных (психотравма в детском возрасте, хронический алкоголизма) факторов, которая укладывается в целый ряд, как говорят медики, нозологических форм: агрессивный психоз; фокальная (локализованная) эпилепсия (синдром Кожевникова); агорафóбия (боязнь открытого пространства (сопровождает многие нервные расстройства и психические заболевания).
Таков тот неблагоприятный нозологический фон, та гнилая основа, которая, по закону цепной реакции, способствовала развитию многих других заболеваний Петра, приведших в своей совокупности к его кончине. Рассмотрим же, какие ещё недуги имели место у великого государя.
5. Склонность к простудным заболеваниям
Красной нитью проходят через всю жизнь Петра свидетельства его склонности к заболеваниям, которые мы по привычке называем «простудными».
Н. И. Костомаров: «В 1692 г (Петру 20 лет, более ранних сообщений о его нездоровье найти не удалось — В. П.) он заболел так опасно, что чуть было не умер, и близкие к нему люди собирались на случай его смерти тотчас бежать из России, зная, что София, взявши снова в свои руки правление, не пощадит их. Но сильная натура Петра взяла верх, он выздоровел и с прежним увлечением принялся за своё дело» (нельзя исключить, что речь идёт об алкогольном отравлении, а не о «простуде»).
А. С. Пушкин очень внимательно проанализировал соответствующие свидетельства, перечислив эти заболевания буквально по годам. Следует упомянуть, что, при этом, он ссылался на труды Ивана Ивановича Голикова (1735 — 1801), русского историка, одним из первых в России собравшего и опубликовавшего многочисленные документы и рукописи, относящиеся ко времени царствования Петра I, а также более двух тысяч его писем. Труды Голикова до середины XIX века являлись основным источником изучения истории России конца XVII — начала XVIII века и многогранной деятельности Петра I.
Цитирую А. С. Пушкина:
Первые числа марта 1697 г: занемог горячкою. Говорил слабым, умирающим голосом. (Я. Штелин: «Когда уже не оставалось надежды к его выздоровлению, всем двором печаль овладела, в церквах денно и нощно приносимы были за царя молитвы»).
5 мая 1705 г: занемог лихорадкою (поправился лишь к концу мая).
11 июля 1707 г (Варшава): тут занемог он лихорадкою.
22 июля 1709 г (Киев): занемог.
28 марта 1711 г (Луцк): занемог… с сильными пароксизмами (возможно, повторными подъёмам температуры до высоких цифр — В. П.). По этому поводу он писал: «…от болезни чуть ожил, невозможно рассуждать».
7 июля 1713 г: занемог (Кроншлот), лечился в мызе Кипин.
Октябрь, 1715 г: приехав в Петербург, нашёл он невестку (жену царевича Алексея — В. П.) на смертном одре. Больной, он приехал проститься с умирающей царевной.
Со второй декады декабря до конца его (1715 г) Пётр болен.
27 января — конец февраля 1716 г: по дороге на воды два раза занемогал. (В январе 1716 г в письме к сыну Алексею Пётр пишет: «Ныне мало здоров стал»).
27 декабря 1716 — 10 февраля 1717 гг: осматривая Амстердамскую верфь, простудился, и был болен лихорадкою.
Хочу оговориться, в тех случаях, когда А. С. Пушкин ограничивается словом «занемог», нельзя исключить проблем со здоровьем иной, не связанной с «простудой» природы, о которых речь пойдёт ниже. Т. н. «простудные» заболевания будут преследовать Петра до конца его жизни, и станут фактором, приблизившим её завершение…
6. Проблемы пищеварительной системы
М. И. Семевский: «Государь стал недомогать задолго до смерти… Около 1718 г Пётр уже не тот, что несколько лет назад. Он сам в «цидулках» называет себя стариком, жалуется на здоровье… В письмах к Екатерине довольно часто встречаются известия о его болезнях. То он страдает «почечюем» (геморрой — В. П.), то завалами (запоры — В. П.) или расстройством желудка (так, обычно, в быту говорят о поносах — В. П.), то случится с ним «ресъ» (возможно, «резь» в желудке или кишечнике — В. П.), то вообще ему «мало можется». В Петербургском историческом архиве сохранился подлинник истории болезни Петра I от 1716 г, написанный лейб-медиком Л. Блументростом накануне очередной поездки государя на воды. На основании клинических симптомов, изложенных в этом документе, можно сделать вывод, что царь страдал хроническим колитом. Шотландец, доктор медицины Роберт Эрскин, с 1711 г. лейб-медик Петра, сопровождавший его во всех поездках и военных походах, в медицинском документе, составленном 24 июля 1717 г к поездке Петра на курорт Спа (Бельгия), отмечал, что государь страдает «потерею аппетита от ослабления желудочных фибр… и желчными коликами». Г. М. Яковлев и соавт.: «По мнению знаменитых европейских медиков, современников Петра I, император страдал «ипохондрией, цингой, изнурением тела, меланхолией и застоем крови» (1715 г). Переводя эти диагнозы на язык современной медицины, мы считаем, что, вероятнее всего, речь идёт о хроническом гепатите, наличие которого косвенно подтверждается успешным лечением минеральными водами; возможным причинным фактором этого заболевания служило регулярное употребление спиртных напитков».
По наблюдениям А. К. Нартова, изобретателя токарного станка, заведующего «токарней» Петра, близкого ему человека, регулярный приём минеральных вод способствовал улучшению аппетита Петра, уменьшению изжоги. В то же время, незадолго до его смерти, лейб-медик Л. Блументрост (06.01.1725) в истории болезни своего высокого пациента указывал: несмотря на то, что «осеннее промывание олонецкими и московскими минеральными водами пользы дало поболее, нежели лечение карлсбадскими источниками, августейший пациент изволит жаловаться на жжение во рту… Предписанное употребление капель, составленных из выжима сока ягод облепихи и шиповника, покудова облегчения не принесло». Замечу, что до сегодняшнего дня в медицинской практике для лечения эрозивно-язвенных состояний желудка и двенадцатиперстной кишки широко используется масло шиповника и облепихи. Наконец, В. О. Ключевский пишет «о его несокрушимом… аппетите. Современники говорят, что он мог есть всегда и везде; когда бы ни приехал он в гости, до или после обеда, он сейчас готов был сесть за стол». Такой повышенный аппетит, если не касаться причин эндокринного характера, наблюдается у людей, страдающих заболеваниями желудка с повышенной кислотностью желудочного сока.
Суммируя всё сказанное о состоянии пищеварительного трака Петра I, можно заключить, что он страдал сочетанной хронической патологией последнего с заинтересованностью желудка и двенадцатиперстной кишки, печени и желчевыводящих путей, толстого кишечника. И это не удивительно, если учесть его хронический алкоголизм и психоневрологическую патологию (см. выше).
7. Артериальная гипертония
Лейб-медик Роберт Эрскин в уже упомянутом мною медицинском документе от 24 июля 1717 г отмечал, что «государь…имеет опухоль ног… и бледность лица». В свою очередь, лейб-медик Л. Блументрост в истории болезни Петра от 06.01.1725 г указывает: «Жалоба августейшего пациента на ломоту в затылке накануне перемены к непогоде, дождю со снегом, или же, наоборот, к солнцестою объясняется тем, что атмосфера давит на кровь и оная выше обычной нормы поднимается, заполняя мозг в избытке. Однако ж пиявки, прикладываемые на загривок августейшего пациента, в течение часа боль снимают, и наступает сон, после коего следует полное облегчение при некоторой слабости, проходящей к утру следующего дня». Замечу, что «ломота в затылке» — один из признаков повышения кровяного давления. Известно, что отёки нижних конечностей могут наблюдаться у пациентов с гипертонической болезнью, осложнённой сосудистой недостаточностью. По В. П. Эфроимсону, «огромные, «кошачьи», постоянно выпученные глаза Петра, его быстрая, захлёбывающаяся речь, его невероятная подвижность, и умственная, и физическая, в совокупности позволяют задним числом поставить русскому императору вполне точный диагноз гипертиреоидный вариант нормы». Речь идёт о состоянии, характеризующемся максимальной в пределах допустимой нормы продукцией щитовидной железой тиреоидных гормонов. Это можно рассматривать как ещё одну из причин (наряду с неврологическими нарушениями и алкоголизмом) развития у Петра гипертонической болезни.
8. Урологические заболевания
А. С. Пушкин: «15 ноября 1723 г (С-Петербург, накануне коронации Екатерины в Москве — В. П.) Пётр Великий занемог тою болезнью, от которой и умер (запором урины)». Речь идёт об урологическом заболевании, характеризующемся нарушением мочеиспускания. Пушкин, а вслед за ним многие историки, журналисты, медики начинают исчисление урологического заболевания Петра с 4 октября 1722 г («занемог и несколько дней не выходил из своей комнаты» в связи с приступом острой задержки мочеиспускания): незадолго до этого, 15 июня 1722 года, российский император прибыл в Астрахань, чтобы лично возглавить первую Персидскую кампанию.
Но Пушкин ошибался: ещё 25 мая (6 июня) 1719 года французский консул в России Анри де Лави впервые сообщил, что у Петра появились проблемы с мочеиспусканием. Начало этого заболевания, однако, следует отодвинуть ещё на два года назад. С. М. Соловьёв (а вслед за ним и В. О. Ключевский) упоминает бельгийский питьевой курорт Спа, где Пётр лечился (1717) «от болезни, спустя восемь лет его похоронившей».
По совету врачей он неоднократно прибегал к лечению минеральными водами, как в России, так и за рубежом. Первое его посещение курорта датируется 1698 г (Баден, Австрия). Повторно в Бадене он побывал в 1708 г, но оба эти посещения были непродолжительными. В последующие годы Пётр лечился в Карлсбаде (1711 и 1712), в Бад-Пирмонте (1716). Как я уже упоминал выше, летом 1717 года он лечился водами на курорте Спа, оказавшими на него благотворное влияние. С января 1719 года царь начал выезжать на открытые в Олонце «Марциальные Воды» (ныне Кондопожский район Республики Карелия, первый российский бальнеологический и грязевой курорт), и до конца своей жизни предпочитал именно их. 7 (19) января 1719 года английский посланник Джеймс Джеффрис сообщил в Лондон: «Вчера вечером его царское величество выехал в Олонец, где он, говорят, пробудет месяца два… Царь желает, чтобы во время пользования водами его не тревожили никакими делами». Эта частая (до 1719 г) смена курортов косвенно может свидетельствовать о том, что наблюдавшие Петра врачи не могли сразу подобрать наиболее соответствующую его болезни минеральную воду.
Общеизвестный факт: Пётр легкомысленно относился к своему здоровью, игнорировал советы врачей, предпочитал вести тот образ жизни, который был ему привычен. Я с трудом могу поверить, что «хронический колит» (см. выше) был той причиной, которая могла заставить столь неугомонного человека, каким был царь Пётр, ограничить свою жизнь прогулками по курзалу и употреблением по часам минеральных вод. Болезнь явно была много серьёзней, что и побудило его, отложив все свои планы и дела, заточить себя в пределах курортной зоны. Проблемы с мочеиспусканием — патологические выделения из мочеиспускательного канала, эпизоды острой задержки мочи, болевая реакция — это могло, предположу, даже напугать Петра, вынудить его прислушаться к советам врачей. В то же время, очень уж личный характер недомогания мог заставить Петра скрывать, не без помощи лекарей, истинные причины выезда его на питьевые курорты. Якоб Штелин, в своей работе о Петре Великом отмечает, что, «сей монарх», несмотря на страдания от «внутренней болезни, о том никому не открывался и не подавал никакого подозрения в своей немощи». Если следовать этой логике, то можно допустить, что уже его поездка в Баден (1698 г) была связана с урологическим заболеванием, о котором идёт речь. Любопытно, что это совпало со временем его возвращения в Россию из Западной Европы, по которой Пётр путешествовал (1697-1698) в составе Великого посольства.
Петр I в костюме корабела в Дептфорде в 1698 году
Неизвестный художник. Англия
Вот как Я. К. Номен описывает в своих воспоминаниях пребывание Петра I в Голландии в качестве корабельного плотника: «Его царское величество купил… в доме вдовы Якова Омеса разные плотничьи инструменты, которые отправил в свою скромную царскую квартиру на Кримпенбурхе (Зандам)… [Там же] oн навестил Марию Гитманс, бедную женщину, сын которой служил в Московии плотником. В [её] домик как раз зашла и Антье, жена Арейана Метье. Они выпили вместе по рюмке еневра. Мария Гитманс, показывая на Антье, сказала, что её муж тоже плотничает в Московии». Как видно из этого небольшого фрагмента, Пётр не чурался общения с женщинами из низших слоёв общества, в том числе, кстати, и с теми из них, кто оказывал услуги интимного свойства (об этом можно прочесть в литературе, ему посвящённой).
Может возникнуть вопрос: почему мы коснулся этой стороны жизни Петра Алексеевича? Всё дело в том, что в структуре причинных факторов воспалительных заболеваний мочевыводящего канала и мочевого пузыря у мужчин значительное место занимают инфекции, передающиеся половым путем, такие как гонорея, трихомоноз, хламидиоз.
Франц Вильбуа, выходец из Франции, с 1698 г находился на русской службе по приглашению Петра, пишет: «С давних пор… он страдал гонореей… Все средства, к которым прибегал государь, так и не смогли излечить его от этой болезни, потому что его несдержанность, будучи сильнее его рассудка и предостережений врачей, сделала все их усилия и всё их искусство бесполезными». О «застарелой венерической болезни» Петра сообщал в Париж французский посол в России Жак де Кампредон. Казимир Валишевский писал о «плохо залеченном венерическом заболевании» государя. Советский историк М. Н. Покровский полагал, что венерическим заболеванием Пётр заразился в Голландии, и это заболевание было «плохо вылечено тогдашними врачами». Правда, он (а задолго до него тот же Кампредон со слов доктора Азарини) утверждал, что речь идёт о сифилисе.
Внутренность домика Петра Великого в Зандаме.
С гравюры Слютера. Начало XVIII века
В. М. Рихтер: «Другие авторы… несправедливо приписали болезнь его (Петра I — В. П.) последствию сифилитической фазы». В 1970 году комиссия Центрального кожно-венерологического института в Москве в составе профессоров А. Студницына, Н. Смелова, доктора медицинских наук Т. Васильева и кандидата медицинских наук О. Никонова пришла к однозначному выводу о том, что Пётр I умер не от последствий сифилиса». Доктор исторических наук Борис Сапунов: «В процессе изучения личности Петра I я консультировался со специалистами Военно-медицинской академии. Они изучили все симптомы, которые были записаны очевидцами смерти Петра в последние часы его жизни, проанализировали их на современном уровне знаний. Медики сказали мне, что у него была, скорее всего, гонорея». Большинство современных авторов склоняются к версии о ведущей роли именно гонореи в развитии у Петра хронической патологии мочевыводящих путей.
Если допустить, что Пётр страдал гонореей в течение длительного времени (четверти века), что он игнорировал советы своих докторов избегать переохлаждения, ограничить употребление алкоголя, соблюдать диету, добросовестно принимать рекомендованные ими микстуры, то стоит ли удивляться, что запущенный воспалительный процесс в области уретры постепенно распространялся на верхние отделы мочевыделительной системы (мочевой пузырь, возможно, лоханки почек) со всеми вытекающими из этого последствиями.
Видимо, начальная, острая фаза болезни, напугавшая Петра, была причиной обращения его за помощью к лекарям и поездок на курорт. В дальнейшем, вследствие неполного избавления от возбудителя (гонококк, лат. Neisseria gonorrhoeae), заболевание перешло в хроническую стадию, которая приобрела вялотекущее течение с редкими обострениями в виде неприятных ощущений внизу живота, болезненного мочеиспускания и т. д. Как следствие, Пётр ограничивался периодическими поездками на курорт, позволявшими снимать очередное обострение. Но так бесконечно продолжаться не могло по причине перечисленных выше обстоятельств и той патологии (см. выше), на фоне которой протекало урологическое заболевание. Можно допустить, что именно к октябрю 1722 г хронический уретрит, которым страдал Пётр, в своём развитии перешёл некую точку возврата, когда в клинической картине заболевания появились симптомы, свидетельствующие о развитии сужения мочевыводящего канала (стриктура) и отёка его слизистой оболочки, а также вовлечения в патологический процесс мочевого пузыря. Как следствие, очередное обострение стало сопровождаться выраженными болями по ходу уретры, чувством жжения внизу живота и мучительным мочеиспусканием по каплям (странгурия), вплоть до полной задержки мочеиспускания. Нельзя исключить, что периодические подъёмы температуры у Петра могли быть проявлением не «простуды», а обострения воспалительного процесса со стороны мочевыводящих путей (уретра, мочевой пузырь).
9. История болезни (последние годы жизни)
М. И. Семевский: «Как видно из его же цидулок, за пять, за шесть лет до своей смерти Пётр… начал принимать множество целебных снадобий». Находясь в пути, он теперь возил с собой аптечку, врачуя себя сам, ибо не доверял своим лейб-медикам.
Проследим динамику развития урологической патологии у Петра I и её основные клинические проявления, по данным разных авторов.
Лето 1722 г: острая задержка мочи.
Н. И. Костомаров: «К концу 1723 г государь чувствовал, что силы его крепкой натуры подламывались, он… часто искал уединения, оказывался угрюмым. Иногда требовал к себе священника, иногда доктора, а иногда вдруг, по-старому, предавался разгулу». 15 ноября 1723 г: вновь «затруднения в моче».
М. И. Семевский: «Лето и осень 1724 г. очень недомогал, и уже не расставался с лекарствами, но помощь от них была небольшой». Болезнь, по-видимому, приняла непрерывно-рецидивирующий характер, сопровождаясь не только трудностями при мочеиспускании, но и симптомами интоксикации (повышением температуры, снижением аппетита). Во время одного из обострений пролежал в постели шесть дней. К сентябрю наметилось улучшение, «гулял по временам в своих садах, плавал по Неве», «но полного восстановления не было, ибо нечастые и нетяжёлые эпизоды [дизурии] продолжали беспокоить Петра». В начале ноября 1724 года (после переохлаждения при спасении моряков у Лахты) возобновились «жестокие лихорадочные припадки и сильная инфламмация (воспаление — В. П.) в нижней части живота… В декабре 1724 г состояние его уже столь сделалось опасным и жжение во внутренних частях пузыря столь приметным, что со дня на день опасались антонова огня».
Иоганн Лефорт, легационный советник польского короля и саксонского курфюрста Августа II Сильного (находился в Петербурге с сентября 1721 г), в донесении от 12 января 1725 года сообщал: «Сегодня уже десятый день, как царь болен (т. е. очередное ухудшение наступило 3 января 1725 г — В. П.)». В то же время, 6 января, в мороз, Пётр прошел во главе Преображенского полка маршем по берегу Невы, затем спустился на лед и стоял в течение всей церковной службы, пока святили Иордань, прорубь, вырубленную во льду, что привело к его выраженному переохлаждению. Как следствие, страдания усилились в связи с затруднениями при мочеиспускании. Феофан Прокопович: «В начатом 1725 г, генваря в 16 день, смертоносную силу возъимела болезнь. И такая начала быть трудность в испражнении воды, которая часто напиралась, что за прелютейшую резь, терпеливый и великодушный в иных случаях муж от вопля не мог себя удержать (острая задержка мочи — В. П.)». Данное ухудшение сопровождалось сильным ознобом. Эту же картину болезни описывает и С. М. Соловьёв: «17 января 1725 года болезнь усилилась. От невыносимых болей он непрерывно кричал, впадал в беспамятство. К 22 января лихорадка отступила, «очищения стали более правильные», однако больного беспокоили общая телесная слабость, резкая головная боль. Феофан Прокопович: «В 23 день генваря тяжелее пред преждним начал изнемогать». В этот же день была проведена «операция» (возможно, пункция или высокое сечение мочевого пузыря), в результате которой было извлечено около двух фунтов гнойной мочи (что соответствует, примерно, 900 мл; объём мочевого пузыря варьирует у взрослых людей в пределах от 0, 25 до 0, 7 литра). Эту процедуру выполнил английский врач Уильям Горн. 25 января при повторной катетеризации мочевого пузыря было извлечено около литра гнойной, зловонной мочи с включениями частичек разрушенной (некрозом) слизистой оболочки пузыря. Измученный болезненной процедурой, император ненадолго заснул, но вскоре с ним «сделался обморок». 26 января: лихорадка, понос, судороги, во время которых больной терял сознание, бредил. Г. Ф. Бассевич (голштинский посланник при дворе Петра I, правая рука герцога голштинского Карла-Фридриха): «Страшный жар держал его в постоянном бреду». 27 января у Петра I во время приёма пищи снова возник судорожный приступ, он потерял сознание на два с лишним часа, после чего утратил способность говорить и владеть правыми конечностями (правосторонний гемипарез). По «хронометражу» Феофана Прокоповича видно, что Пётр осознанно реагировал на действия священнослужителей до 14 часов 27 января (по А. С. Пушкину, «Пётр казался в памяти до четвёртого часа ночи 28 января. Тогда начал он охладевать и не показывал уже признаков жизни»).
В памятном журнале «Поденные записки» об этом сказано так: «Его императорское величество Пётр Великий, лежав в болезни в Зимнем своём доме, в верхнем апартаменте, 28 января 1725 года преставился от сего мира в своей конторке», а 29 января был «вынесен в салу»… Смерть Петра Великого наступила в ночь с 27 на 28 января, точнее — в 5 часов 15 минут 28 января 1725 года…
Иван Н. Никитин. Пётр I на смертном одре
10. Посмертный диагноз
Ещё Якоб Штелин (вторая половина XVIII века) писал об этом: «О смерти Петра Великаго столь различныя известия были разсказываемы, писаны и распространены, что на конец общество, как внутри, так и вне Российскаго государства, недоумевало и, может быть, еще не знает, которому из сих противоречущих слухов больше верить». Франц Вильбуа также сетует по поводу «высказанного предположительно и ложно некоторыми современными, плохо осведомленными авторами» в связи со смертью государя.
При анализе клинической картины болезни царя (16-28 января 1725 г) обращает на себя внимание наличие двух симптомокомплексов: первый как проявление патологии мочевыделительного канала и мочевого пузыря (хронический уретрит, стриктура уретры и хронический, гнойно-некротический цистит), второй (судороги, потеря сознания, правосторонний паралич, утрата речи) — повторных эпизодов острых нарушений мозгового кровообращения с кровоизлиянием в левое полушарие мозга (инсульт).
В свою очередь, все встречающиеся в литературе посмертные диагнозы Петра можно разделить на две группы: одни принадлежат современникам Петра и историкам дореволюционной эпохи, другие — специалистам уже нашего времени. Первые высказываются в пользу «инфламмации» (воспаления) мочевыводящего канала и мочевого пузыря с развитием, как следствие, сужения уретры и гангренозного цистита, приведшего к «запору урины», т. е. к непроходимости мочи. Врачи нашего времени, подтверждая эти выводы о причинах смерти Петра Великого, дополняют их диагнозом «уремия» и др. Что касается инсульта, то подавляющее большинство авторов обходит этот диагноз стороной, возможно, считая уремию основной причиной развившегося у Петра острого нарушения мозгового кровообращения.
Что такое «уремия»? Данное понятие (uraemia) происходит от греческого uron моча плюс haima кровь, и означает отравление организма вредными продуктами обмена веществ по причине нарушения работы тех почечных структур, которые ответственны за очищение крови с последующим удалением этих шлаков с мочой. Вследствие отравления организма внутренними ядами наблюдается расстройство всех видов обмена, нарушается функция всех органов и систем, что приводит к летальному исходу. При этом уремия является финальной, III-й, стадией почечной недостаточности, которая так и называется «уремической».
К причинам развития хронической почечной недостаточности с выходом в уремию относятся не только заболевания почек (например, гломерулонефрит), но и т. н. «после почечные факторы», обусловливающие хроническое нарушение оттока мочи от почек. К этим «факторам» относятся заболевания, приводящие к закрытию изнутри (сужение мочеточника, опухоль мочевого пузыря, камни мочевого пузыря, закупорка входа в мочеточник сгустками крови или некротическими элементами слизистой оболочки пузыря) или сдавливанию снаружи (увеличение предстательной железы) мочевыводящих путей…
В литературе можно встретить утверждение о том, что Пётр I страдал мочекаменной болезнью. Однако результаты вскрытия тела монарха позволили исключить это заболевание. В. Рихтер: «Многие иностранные врачи почитают ложно каменную болезнь причиной кончины его, последовавшей 28 января 1725 г. Рассечение, учинённое по смерти его, разрешило все сомнения, поелику никак не могли найти камней». Я. Штелин: «Тогдашний придворный лекарь, господин надворный советник Паулсон… по кончине его (Петра — В. П.) вскрывал тело императора с английским оператором Горном… При вскрытии императорскаго тела нашли затвердение в шейке мочевого пузыря и антонов огонь (гангрена — В. П.) в частях около пузыря и его столько вспухлым и затверделым, что с трудностию можно было его разрезать анатомическим ножем». В ряде работ можно встретить указание на то, что при вскрытии тела Петра было обнаружено также «резкое сужение в области задней части мочеиспускательного канала». Об увеличении предстательной железы ни слова.
Объективности ради, следует отметить, что медицинские документы, в том числе протокол патологоанатомического вскрытия тела Петра I, не сохранились. Архив Петра, после его кончины, находился в подвальном помещении Зимнего дворца. Вспомнила о нём лишь Екатерина II. Когда, по её просьбе, стали разбираться с бумагами, то оказалось, что большая их часть погибла под воздействием воды, проникавшей в хранилище в периоды наводнений. Таким образом, о результатах патологоанатомического исследования тела Петра Великого мы знаем лишь на основании свидетельств современников государя. Это даёт основание ряду авторов, вопреки приведенным выше данным, утверждать, что вскрытие и бальзамирование тела Петра I не проводилось. Вильгельм де Вильде (Вильд), голландский резидент в России (1720-1729), сообщал своему правительству, что тело государя не бальзамируют из-за мороза, иными словами не было подвергнуто вскрытию. В то же время, И. И. Голиков нашёл косвенные указания на бальзамирование. Как известно, вскрытия и бальзамирования мёртвых тел достаточно широко применялись в петровское время. В «Инструкциях и Артикулах военных» Пётр I узаконил обязательное вскрытие тел в случаях, правда, насильственной смерти для установления её причины. Как справедливо заметил в одном из своих интервью Юрий Молин, «Пётр I умирал долго и «публично», в присутствии десятков людей». Трудно себе представить, чтобы в ситуации, когда сразу после смерти Петра стали распространяться слухи о его насильственной смерти (отравление), ближайшее окружение посмело бы нарушить указанную инструкцию, и этим самым поставить себя под удар подобных подозрений.
Обоснование версии смерти Петра от яда, либо указание её как вероятную причину его кончины можно встретить в целом ряде работ В. М. Рихтер: «Самое же нелепое, однако, есть мнение тех, кои полагают причиной последней болезни Петра Великого яд». Ю. А. Молин: «Такие симптомы, как рвота, онемение в руках, жжение в животе (кстати, имевшиеся у государя и ранее), могут характеризовать как в отдельности, так и в совокупности самые разные заболевания и обязательными для отравления вследствие приёма какого-либо яда с пищей отнюдь не являются… Но всё равно упорно продолжает циркулировать версия, что его отравили! Я категорический её противник. Никакого отравления в этом случае не было». Чтобы закрыть данную тему, приведу мнение С. И. Аксёненко: «Гроб с телом Петра стоял не погребённым еще 40 дней (напомню, это были зимние дни). Значит люди, его хоронившие, не боялись, что симптомы отравления проявятся за это время? Убийство путём отравления редко встречались в русской истории. Это удел европейской или византийской практики. А в России монархов обычно душили, рубили, взрывали, расстреливали, но не травили. Да и Меншиков с Екатериной Петра по-своему любили, поэтому психологически им было бы трудно пойти на такой экстраординарный шаг, как отравление, пусть и под «дамокловым мечом» нависшей над ними угрозы»…
Итак, мы подошли к заключительному разделу данной работы: какова же истинная причина кончины Петра Великого? Как следует из всего, представленного выше, в нашем распоряжении два наиболее реальных диагноза, а именно: хроническая почечная недостаточность (ХПН), уремическая стадия, и инсульт. Предположение об уремии не имеет под собой достаточных оснований, и вот почему. Первое: для уремической стадии ХПН характерно уменьшение объёма суточной мочи до 500-200 мл (олигурия); в случае прекращения мочеотделения или выделения мочи в количестве менее 200 мл в сутки говорят об анурии. Как мною отмечено выше, за несколько дней до смерти Петра оперативным путём, или с помощью катетера из его мочевого пузыря было удалено не менее литра гнойной мочи, что значительно превышает приведенные выше цифры. Одно только это позволяет исключить уремическую стадию ХПН. Второе: есть ещё и клинические проявления уремии, в совокупности позволяющие оценить состояние больного как тяжёлое (рвота, понос, желудочное и кишечное кровотечение, сердечная аритмия, одышка, нарушения сознания, судороги и др.).
Проследим, однако, за образом жизни Петра с конца октября 1724 г до середины января 1725 г. В конце октября он участвовал в тушении пожара на Васильевском острове, а 5 ноября провёл несколько часов на свадьбе немецкого булочника, где наблюдал за танцами и иностранными свадебными обрядами. В том же ноябре царь участвует в обручении своей дочери Анны и герцога Голштинского. Празднества по этому случаю продолжались две недели, иногда на них бывал и Пётр. В декабре присутствовал на двух торжествах: 18-го отмечался день рождения младшей дочери Елизаветы, а два дня спустя избрание нового «князя-папы» для Всепьянейшего собора (вместо умершего Бутурлина). В первой половине января 1725 г побывал на свадьбе слуги своего денщика Василия Поспелова, посетил ассамблеи графа Петра Толстого и адмирала Корнелия Крейца, а 15-го числа заехал в гости к капитан-командору Науму Сенявину. Можно ли представить себе подобный образ жизни для человека с ХПН в стадии уремии? Вопрос риторический. Несомненно, самочувствие Петра, в периоды восстановления самостоятельного мочеиспускания, либо «облегчения после мучительных операций с зондом, с помощью которого выпускали переполнявшую мочевой пузырь урину», позволяло ему вести себя подобным образом. С. И. Аксёненко: «Последним указом, продиктованным Петром I, называют указ о продаже купленных товаров (икры и рыбьего клея). Я верю, что этот указ, возможно, даже последний. Но заниматься таким второстепенным делом, как клей, Пётр мог… после того, как пошёл на поправку». В дополнение к сказанному, приведу заключение лейб-медика Л. Блументроста: «Генваря 1725 года, шестого дня. Я, доктор медицины Блументрост, провёл очередное обследование здоровья августейшего пациента и нашел нижеследующее. Обычные для осенне-зимней непогоды бронховые тяготы в этом году так же проявлялись через озноб и некоторое повышение температуры организма. Однако же втирание горячего гусиного сала с тёртым чесноком вдоль по спине и в верхние части груди… принесли желаемый эффект, озноб прошел, а температура понизилась до уровня, принятого почитать за нормальный. На тринадцатое генваря сего, 1725 года назначен концилиум, который должно провести перед выездом августейшего пациента в Ригу. Профессор, доктор медицины Блументрост». Какая уж тут уремия.
Резкое ухудшение, можно сказать, катастрофическое, наступило 16 января 1725 г. Видимо, провоцирующим фактором для очередного обострения послужила известная невоздержанность императора, грубое нарушение двигательного режима и диеты. До ухода из жизни ему оставалось девять дней, проведенных в муках и утрате надежды на выздоровление. В течение этих девяти дней в клинической картине заболевания появляются симптомы (повышение температуры до высоких цифр, озноб, головная боль, общая слабость, понос, судороги с потерей сознания), которые можно было бы связать с развитием острой почечной недостаточности, но, как и в случае ХПН, отсутствует важнейший её признак — снижение суточного объёма мочи до 400 мл и ниже, что позволяет исключить этот диагноз. Симптомы же интоксикации были связаны с обострением тяжёлого хронического цистита, приобретшего гнойно-некротический характер, вплоть до гангрены мочевого пузыря. Рецидивы нарушения мозгового кровообращения с кровоизлияниями в мозг (инсульт) в связи с имевшей место и ранее артериальной гипертонией и нарастающей интоксикацией и стали последней точкой в этой необычной жизни.
Дипломатический представитель Франции в России Жак де Кампредон писал: «…никто из лекарей не мог и предположить столь трагичного исхода пустячной болезни«…
